ЧАСТЬ 2
«Охотник»


20 ноября 1953 года Совет министров СССР принял постановление о создании перевозимого ЗРК, получившего обозначение С-75 («Система-75»). Тактико-техническое задание утвердило 4-е Главное управление Министерства обороны в начале 1954 года. Сама задача создания подвижного комплекса средней дальности с большой досягаемостью по высоте была довольно смелой по тем временам. С учетом сжатых сроков и нерешенности ряда вопросов пришлось отказаться от таких заманчивых качеств комплекса как многоканальность (возможность одновременного обстрела нескольких целей) и самонаведение ракеты на цель.

Комплекс создавался как одноканальный, но с поражением цели с любого направления и под любым углом, с радиокомандным наведением ракеты. Он включал станцию наведения с РЛС с линейным сканированием пространства и шесть вращающихся пусковых установок по одной ракете на каждой. Применили новую математическую модель наведения ракет на цель — «метод половинного спрямления»: на основе данных о полете цели, полученных от РЛС, ракета направлялась к промежуточной расчетной точке, расположенной между текущим положением цели и расчетной точкой встречи. Это позволяло, с одной стороны, минимизировать ошибки, вызываемые неточностью определения точки встречи, а с другой — избежать перегрузок ракеты вблизи цели, возникающих при наведении по фактическому ее положению.

Разработкой станции наведения, автопилота, приемоответчика, аппаратуры радиоуправления занималось КБ-1 («Алмаз») Министерства радиопромышленности под руководством Александра Андреевича Расплетина (1908–1967) и Григория Васильевича Кисунько (1918–1998), непосредственно вел тему Борис Васильевич Бункин (1922–2007). Начали разработку РЛС 6-сантиметрового диапазона с селекцией движущихся целей (СДЦ), но в целях ускорения сначала решили принять упрощенный вариант с локатором 10-сантиметрового диапазона на уже освоенных приборах и без СДЦ.

Разработку ракеты вело ОКБ-2 («Факел») во главе с Петром Дмитриевичем Грушиным (1906–1993) Государственного комитета по авиационной технике, маршевый двигатель для нее разработал А. Ф. Исаев в ОКБ-2 НИИ-88, радиовзрыватель создавал НИИ-504, осколочно-фугасную боевую часть — НИИ-6 Министерства сельскохозяйственного машиностроения. Пусковые установки разрабатывал Б. С. Коробов в ЦКБ-34, наземное оборудование — Государственное специальное конструкторское бюро.

Упрощенный вариант комплекса с ракетой 1Д (В-750) принят на вооружение Постановлением Совета министров и ЦК КПСС от 11 декабря 1957 года под обозначением СА-75 «Двина». А уже в мае 1959 года на вооружение принят зенитно-ракетный комплекс С-75 «Десна» с ракетой В-750ВН (13Д), РЛС 6-сантиметрового диапазона.

Зенитная управляемая ракета — двухступенчатая, с твердотопливным стартовым ускорителем и жидкостным маршевым двигателем, что обеспечило сочетание высокой готовности и тяговооруженности на старте с экономичностью двигателя на основном участке, а вместе с избранным методом наведения уменьшало время полета до цели. Сопровождение цели велось в автоматическом или ручном режиме либо автоматически по угловым координатам и вручную — по дальности.

На одну цель станция наведения наводила одновременно три ракеты. Вращение антенного поста станции наведения и пусковых установок согласовывалось так, чтобы ракета после пуска попадала в сектор пространства, сканируемый радиолокатором. СА-75 «Двина» поражал цели, летящие со скоростью до 1100 км/ч, на дальностях от 7 до 22–29 километров и высотах от 3 до 22 километров. Первый полк С-75 поставлен на боевое дежурство в 1958 году, а к 1960 году таких полков развернуто уже 80. Но они прикрывали только важнейшие объекты СССР. Для такой большой страны этого было недостаточно, и U-2С Пауэрса удалось проникнуть далеко вглубь Советского Союза, прежде чем он оказался в пределах досягаемости нового комплекса.





Установка ЗРК С-75



Кстати, U-2 вовсе не был первым «трофеем» СА-75. Еще 7 октября 1959 года комплекс «Двина», переданный «китайским товарищам», под руководством советских специалистов, сбил тайваньский разведчик RB-57D. А в 1965 году С-75 открыли свой славный счет во Вьетнаме. В последующие годы сформировалось целое семейство зенитно-ракетных комплексов С-75 (СА-75М, С-75Д, С-75М «Волхов», С-75 «Волга» и другие), служивших в СССР и за рубежом.









С небес — на землю

27 апреля 1960 года в соответствии с приказом командира «Отряда 10–10» полковника Шелтона Пауэрс, еще один пилот и достаточно большая группа техперсонала вылетели на пакистанскую авиабазу Пешавар. Самолет-разведчик был доставлен туда чуть позже. Ряд экспертов ЦРУ уже тогда выступали за прекращение полетов U-2 над СССР, указывая на появление у того новейших ЗРК и высотных истребителей-перехватчиков, однако в Вашингтоне срочно затребовали информацию о полигоне в Плесецке и заводе по обогащению урана под Свердловском (Екатеринбургом), и ЦРУ не оставалось ничего иного как вновь отправить на задание самолет-шпион.

Рано утром 1 мая Пауэрса подняли по тревоге, после чего он получил задание. Маршрут разведывательного полета U-2 °C пролегал от базы Пешавар через территорию Афганистана, значительную часть территории СССР — Аральское море, Свердловск, Кирови Плесецк — и завершался на авиабазе Будё в Норвегии. Это был уже 28-й полет Пауэрса на U-2, а потому особого волнения у него новое задание не вызвало.

Пауэрс пересек советскую границу в 5 ч 36 мин по московскому времени юго-восточнее города Кировабада (Пянджа) Таджикской ССР и, как утверждают отечественные источники, с этого момента вплоть до того, как был сбит под Свердловском, постоянно сопровождался радиолокационными станциями войск ПВО. К 6.00 утра 1 мая, когда наиболее сознательные советские граждане уже вовсю готовились к праздничным демонстрациям, силы ПВО СССР были приведены в боевую готовность, а на командный пункт войск ПВО прибыла группа высокопоставленных военачальников во главе с главкомом ПВО СССР маршалом Советского Союза Сергеем Семеновичем Бирюзовым (1904–1964). Хрущев, которому немедленно доложили о полете, жестко поставил задачу — любым способом сбить самолет-шпион, при необходимости допускался даже таран!

Но раз за разом попытки перехватить U-2 заканчивались неудачей. Пауэрс уже миновал Тюратам, прошел вдоль Аральского моря, оставил позади Магнитогорск и Челябинск, почти подошел к Свердловску, а ПВО не могло с ним ничего сделать — оправдывались расчеты американцев: самолетам не хватало высоты, а зенитные ракеты наземного базирования почти нигде еще не стояли. Очевидцы, находившиеся тогда на командном пункте ПВО, вспоминали, что звонки от Хрущева и министра обороны маршала Советского СоюзаРодиона Яковлевича Малиновского (1894–1964) следовали один за другим. «Позор! Страна обеспечила ПВО всем необходимым, а вы дозвуковой самолет сбить не можете!». Известен и ответ маршала Бирюзова: «Если бы я мог стать ракетой — сам полетел бы и сбил этого проклятого нарушителя!». Всем было ясно — если и в этот праздничный день U-2 не собьют, не один генерал лишится погон.

Миг-19. Самолеты этой модели в 1960-е годы не раз сбивали разведывательные летающие аппараты над территорией СССР. Но особенно им пришлось потрудиться в Восточной Германии, где активность западных разведок была значительно выше. Фото из архива Сергея Цветкова

Когда Пауэрс приблизился к Свердловску, с находящегося неподалеку аэродрома Кольцовобыл поднят случайно оказавшийся там высотный истребитель-перехватчик Су-9. Однако он был без ракет — самолет перегоняли с завода к месту службы, а пушек на этом истребителе не было, летчик же, капитан Игорь Ментюков, был без высотно-компенсирующего костюма. Тем не менее самолет подняли в воздух, а командующий авиацией ПВО генерал-лейтенант Евгений Яковлевич Савицкий (1910–1990) дал задачу: «Уничтожить цель, таранить». Самолет был выведен в зону нахождения нарушителя, но выполнить перехват не получилось. Зато Ментюков позже попал под обстрел своего зенитного ракетного дивизиона, чудом оставшись в живых.

Огибая Свердловск и начав фотосъемку химкомбината «Маяк», на котором выполнялось обогащение урана и производилась наработка оружейного плутония, Пауэрс вошел в зону работы 2-го дивизиона 57-й зенитной ракетной бригады ЗРК С-75, командование которой тогда осуществлял начальник штаба майор Михаил Воронов. Интересно, что и тут расчет американцев едва не оправдался: в праздник шпиона «не ждали» и дивизион Воронова вступил в бой в неполном составе. Но это не помешало выполнить боевую задачу даже с избыточной эффективностью.







Майор Воронов дает команду: «Цель уничтожить!». В небо — причем уже вдогон — уходит первая ракета, а вторая и третья не сходят с направляющих. В 8 ч 53 мин первая ракета подходит к U-2 сзади, но радиовзрыватель срабатывает преждевременно. Взрыв отрывает хвостовую часть самолета, и машина, клюнув носом, устремляется к земле.

Пауэрс, даже не пытаясь привести в действие систему ликвидации самолета и не используя катапультное кресло (позже он утверждал, что в нем находилось взрывное устройство, которое должно было сработать при катапультировании), с трудом выбрался из разваливающейся на части машины и уже в свободном падении раскрыл парашют. В это время второй залп по цели дал соседний дивизион капитана Николая Шелудько — на экранах локаторов на месте цели появились многочисленные отметки, которые были восприняты как поставленные самолетом-шпионом помехи, а потому было решено работать по U-2 дальше. Одна из ракет второго залпа едва и не поразила Су-9 капитана Ментюкова. А вторая — достала также преследовавший самолет Пауэрса МиГ-19 старшего лейтенанта Сергея Сафронова.

Это был один из двух МиГов, отправленных в безнадежную погоню за самолетом-шпионом. Первым шел более опытный капитан Борис Айвазян, самолет Сергей Сафронова шел вторым. Позже Айвазян так объяснял причины трагедии:

Я не понял, что Пауэрса сбили, и на земле не поняли, что это обломки летят… и вот мы выползаем из этих обломков, впереди я, у меня ответчик [сигнал «свой-чужой»] выключен, это можно интерпретировать как цель, позади Сафронов, у него ответчик работает, значит — это перехватчик, и мы вот такой кишкой поползли. И с этого момента нас начали воспринимать как врага, как цель, которая изменила высоту до 11 тысяч метров.

Так и случилось. Командир 4-го зенитного ракетного дивизиона 57-й зенитной ракетной бригады майор Алексей Шугаев доложил на командный пункт начальника группировки зенитных ракетных войск, что видит цель на высоте 11 км. Несмотря на заявление дежурного по КП, что открывать огонь нельзя, поскольку в воздухе свои самолеты, находившийся на КП генерал-майор Иван Солодовников взял микрофон и лично отдал приказ: «Цель уничтожить!». После залпа более опытный Айвазян успел сманеврировать, а самолет Сафронова упал в десяти километрах от аэродрома. Недалеко от него на парашюте опустился и сам летчик — уже мертвый, с большой раной на боку.

Батарея С-75 на Кубе, 1962 год. Симметричное расположение ракетных комплексов покажет свою уязвимость во время Вьетнамской войны. В этом случае пилотам, атакующим батарею, легче наводить ракеты на цель. Фото: U.S. Air Force

Батарея С-75 на Кубе, 1962 год. Симметричное расположение ракетных комплексов покажет свою уязвимость во время Вьетнамской войны. В этом случае пилотам, атакующим батарею, легче наводить ракеты на цель. Фото: U.S. Air Force

«1 мая 1960 года во время парада на Красной площади Никита Сергеевич Хрущев нервничал. То и дело к нему подходил военный. После очередного доклада Хрущев вдруг сдернул с головы шляпу и широко улыбнулся», — вспоминал Алексей Аджубей (1924–1993), зять Хрущева. Праздник не был испорчен, но цена была весьма высока. А вскоре Леонид Ильич Брежнев (1906–1982), ставший к тому времени уже председателем Верховного совета СССР, подписал указ о награждении военнослужащих, отличившихся в операции по уничтожению самолета-шпиона.

Ордена и медали получил двадцать один человек, ордена Красного Знамени были удостоены старший лейтенант Сергей Сафронов и командиры зенитных ракетных дивизионов капитан Николай Шелудько и майор Михаил Воронов. Маршал Бирюзов впоследствии вспоминал, что он два раза писал на Воронова представление на звание Героя Советского Союза, но оба раза разрывал уже подписанный документ — ведь история кончилась трагически, погиб летчик Сафронов, плата за успех оказалась слишком высокой.







Пленение

Пауэрс приземлился недалеко от уральской деревушки, где его и взяли в плен советские колхозники. Первыми на месте приземления пилота оказались Владимир Сурин, Леонид Чужакин, Петр Асабин и Анатолий Черемисину. Они помогли загасить парашют и посадили прихрамывавшего Пауэрса в машину, по ходу дела отобрав у него пистолет с глушителем и нож. Уже в правлении, куда доставили Пауэрса, у него изъяли пачки денег, золотые монеты, а чуть позже туда доставили сумку, которая упала в другом месте и содержала ножовку, плоскогубцы, рыболовную снасть, накомарник, брюки, шапку, носки и разные свертки — аварийный запас сочетался с вполне шпионским набором. Нашедшие Пауэрса колхозники, выступившие затем на суде в качестве свидетелей, были также удостоены правительственных наград.

Позже, уже при личном досмотре, Пауэрс показал, что в воротнике его комбинезона зашит серебряный доллар, а в него вставлена иголка с сильным ядом. Монету изъяли, а в три часа дня Пауэрса доставили вертолетом на аэродром в Кольцово и затем отправили на Лубянку.

Обломки U-2 были разбросаны на огромной площади, но почти все собраны — в том числе найдены относительно хорошо сохранившиеся передняя часть фюзеляжа с центропланом и кабиной летчика с оборудованием, турбореактивный двигатель и хвостовая часть фюзеляжа с килем. Позднее в московском Парке культуры и отдыха имени Горького была организована выставка трофеев, которую, как утверждается, посетили 320 тыс. советских и более 20 тыс. иностранных граждан. Почти на всех узлах и агрегатах стояла маркировка американских фирм, а разведаппаратура, блок подрыва самолета и личное оружие пилота неопровержимо свидетельствовали о военном предназначении самолета.

Поняв, что с U-2 что-то случилось, военно-политическое руководство США предприняло попытку «отмазаться». Под грифом «совершенно секретно» появился документ, в котором излагалась легенда полета, которую 3 мая и обнародовал представитель NASA:

Самолет U-2 выполнял полет на метеоразведку, совершив взлет с авиабазы Адана, Турция. Основная задача — изучение процессов турбулентности. Находясь над юго-восточной частью территории Турции, пилот доложил о неполадках с кислородной системой. Последнее сообщение было получено в 7.00 на аварийной частоте. U-2 в назначенное время в Адане не приземлился и считается потерпевшим аварию. В настоящее время в районе озера Ван проводится поисково-спасательная операция.

Однако 7 мая Хрущев официально объявил, что пилот сбитого самолета-шпиона — жив, взят в плен и дает показания компетентным органам. Это настолько потрясло американцев, что на пресс-конференции 11 мая 1960 года Эйзенхауэр не смог уклониться от открытого признания факта проведения шпионских полетов в воздушном пространстве СССР. И он тогда заявил, что полеты американских самолетов-разведчиков над территорией СССР являются одним из элементов системы сбора информации о Советском Союзе и проводятся планомерно в течение ряда лет, а также сообщить во всеуслышание, что он, как президент США, отдавал приказы о сборе любыми возможными способами информации, необходимой для защиты США и свободного мира от внезапного нападения и для того чтобы дать им возможность провести эффективные приготовления к обороне.







Встать, суд идет!

Надо сказать, что Пауэрсу жилось в плену относительно неплохо. Во внутренней тюрьме на Лубянке ему была предоставлена отдельная комната, с мягкой мебелью, а кормили его едой из генеральской столовой. Следователям даже не пришлось повышать на Пауэрса голос — он охотно отвечал на все вопросы, причем достаточно подробно.

Суд над пилотом U-2 проходил в течение 17—19 августа 1960 года, в Колонном зале Дома Союзов, причем с обвинительной речью выступал лично генеральный прокурор СССР действительный государственный советник юстиции Роман Руденко (1907–1981) — тот, который в 1946 году выступал главным обвинителем от СССР на Нюрнбергском процессепротив нацистских преступников, а в 1953-м вел следствие по делу Лаврентия Берия(1899–1953).

О том, за что и как будут судить обвиняемого, вопросов не возникло ни у кого, даже самому «оголтелому антисоветчику» и без юридического образования было ясно: представленные доказательства и собранные на месте событий «вещдоки» — фотоснимки советских секретных объектов, разведывательное оборудование, найденное в обломках самолета, личное оружие пилота и элементы его экипировки, включая ампулы с ядом на случай провала операции, и, наконец, останки самого самолета-разведчика, свалившиеся с неба в глубине территории Советского Союза, — все это тянет Пауэрса на вполне конкретную статью советского УК, предусматривающую расстрел за шпионаж.







Гособвинитель Руденко попросил для подсудимого 15 лет тюрьмы, суд дал Пауэрсу 10 лет — три года в тюрьме, остальные — в лагере. Причем в последнем случае рядом с лагерем разрешалось поселиться жене. Советский суд действительно оказался «самым гуманным судом в мире».

Впрочем, в заключении Пауэрс провел всего 21 месяц, и 10 февраля 1962 года на Глиникском мосту, соединяющем Берлин и Потсдам и бывшем тогда своеобразным «водоразделом» между Варшавским блоком и НАТО, его обменяли на известного советского разведчика Рудольфа Абеля (настоящее имя — Вильям Фишер, 1903–1971), арестованного и осужденного в США в сентябре 1957 года.

Обломки U-2, выставленные в Центральном музее Вооруженных сил РФ в Москве. Советская пропаганда утверждала, что самолет сбили первой же ракетой. На самом деле их потребовалось восемь, а по некоторым данным — двенадцать.



Расследование, начатое Сэмом Джаффом, через 30 лет завершил Майкл Р. Бешлосс. Он разговорил Пауэрса и того, кто 1 мая 1960-го «подрезал крылья» самолёту-шпиону.



Свидетельствует Пауэрс (из книги М. Бешлосса):

«…В 5 часов 56 минут я достиг границы (СССР) и, следуя инструкции, выключил радиосвязь, чтобы не быть обнаруженным средствами ПВО. Завершив фотосъёмку в районе Аральского моря, на высоте 68 тыс. футов взял курс на Свердловск.

Примерно в 25–30 милях к юго-востоку от Свердловска снизился до 60 тыс. футов, чтобы сделать серию снимков. Неожиданно надо мной возник русский истребитель. Я отчётливо видел красные звёзды на его крыльях. Через мгновение услышал громкий хлопок, какой бывает в момент преодоления самолётом звукового барьера, и впереди меня вспыхнуло шарообразное пламя. Я понял: это – выхлопное сопло русского истребителя. Неведомая сила закрутила меня так, что я потерял ориентацию в пространстве, затем бросила самолёт вниз, а меня прижала к приборной доске…





Стартовый стол на полигоне Тюратам. Снимок сделан во время одного из первых полетов U-2 над территорией СССР. Фото: U.S. Air Force



…Я рухнул на вспаханное поле. Ноги по колено ушли в разрыхлённую почву. Я осмотрелся. Неподалёку лежали обломки самолёта.

…Не успел я прийти в себя, как меня окружили неряшливо одетые мужчины и женщины. В руках у них были топоры и вилы. Я догадался, что это – фермеры. Они улыбались и хлопали меня по спине. Их восторг сменился агрессией, когда я дважды произнёс: «I’m аmerican!» Мне врезали пару оплеух и, поскольку я не мог самостоятельно передвигаться, волоком потащили меня в полицейский участок…»

Свидетельствует Пентюков (из книги М. Бешлосса):

«30 апреля я и Евгений Шейко перегоняли из Красноярска в Барановичи две новые «сушки». На ночлег приземлились на промежуточном аэродроме под Свердловском.

Утром передают приказ: «Готовность №1». Я – в кабину «сушки». На связь вышел генерал Вовк из Уральского военного округа и продиктовал приказ командующего ПВО страны маршала авиации Савицкого: «Высотную цель уничтожить любой ценой!»

Я отвечаю: «Так ведь мой самолёт без боекомплекта (без ракет), как же уничтожать?»

В ответ молчание, затем слышу: «Ну что, капитан, обсудим приказ?!»

Другими словами, мне предлагают идти на таран. Шансов выжить – ноль! Понимаю, что имею право отказаться – не война ведь, в конце концов… Но с другой стороны, а вдруг этот американец с атомной бомбой на борту? Одна жизнь или сотни тысяч – чувствуешь разницу?!

Мысль придала сил и решительности. Говорю: «Наводите на цель, мать вашу! О жене позаботьтесь – она на сносях!»







На высоту в 20 км поднялся играючи. Как смог? А просто! Во-первых, у Су-9 скорость по тем временам была невиданная. Во-вторых, налегке шла машина – без ракет. В-третьих, температура воздуха была подходящей… В общем, стал сближаться с американцем… Чтобы протаранить. Смотрю, а это и не самолёт вовсе – планер-тихоход… А скорость у меня раза в три-четыре больше, чем у него! Ну, я и проскочил над ним.

Резко снижаюсь, а попросту падаю до 18 км, чтобы напасть на планер снизу… Смотрю, а он стал заваливаться на правый борт и давай бочку крутить, да всё норовит носом клюнуть – сорваться в пике. Вдруг вижу, батюшки-святы, – ракета на меня летит! Наша! Тут вспомнил, что код «свой-чужой» мне утром не сменили… Локаторы меня и приняли за «чужого». Технике, ей-то что? Она – безглазая…

Но увернулся, слава тебе Господи! Потом, уже на земле, узнал, что по мне и по двум МиГам, которых подняли так же, как меня, палили целых два ракетных дивизиона! В тех МиГах, кстати, сидели мои однокашники Серёжа Софронов и Самвел Айвазян… Им, как и мне, в суматохе забыли сменить коды… Немудрено, что Серёгу сбили… Да-да, ракетой… И не американский U-2, а русский МиГ-15…

Сейчас мы подошли к главному вопросу: кем или чем был сбит U-2? Я – нет, не сбивал! Нечем было – меня пустым выпустили на цель. МиГи не могли достать Пауэрса ракетами – они эффективны лишь на высоте до 18 км… Впрочем, как и ракеты наземного базирования… Те самые, от одной из которых мне удалось увернуться… Так кто же сбил? А никто!

Планер после того, как я над ним промчался, угодил в поток выхлопных газов из моего сопла, попал в так называемую реактивную струю. На планере, каким и был американец, из неё не выбраться – движок слабоват. А в струе воздушные вихри мчатся со скоростью 180 м/сек. плюс крутящий момент! Это – когда твой самолёт начинает безостановочно крутить бочку, переходя в пике, а ты сделать ничего не можешь, как ни стараешься… Именно это и произошло с американцем…

Только вот, дорогие товарищи, есть одна нестыковочка… Если U-2 поразила ракета, то почему он целёхонький упал на землю?! Почему остался жив пилот?! Ведь в Серёжу Софронова угодила такая же ракета, но где он?! Где его труп?! Нет их… Потому что и от Серёги и от его МиГа только дым и остался!..»

«Дело Пауэрса, – отмечает в послесловии Майкл Р. Бешлосс, – как и все дела такого рода, претерпело четыре стадии: шумиху, неразбериху, наказание невиновных и награждение непричастных»…


Первая часть тут: https://zabaka.net/365_nebo-ssha.html


История Легенда Рассказ Ссср Страны